Куда ходят в туалет крановщики башенного крана

Крановщик рассказал, как он поднимается на кран и куда он ходит в туалет на верхатуре.

Привет! Согласись, что эти вопросы хоть раз, но тебе приходили в голову и, конечно, у тебя не было точного ответа на них. Сегодня я раскрою эту тайну с помощью моего знакомого крановщика, который уже устал от этих вопросов. Он говорит, что самый популярный, это вопрос про туалет.

Подъём своими силами на башенный кран

Насколько я знаю, мой знакомый работает на высоте 60-70 метров, точнее не скажу, поскольку не заострял внимание на этом. Но вот что я знаю точно, это то, что он самостоятельно поднимается на такую высоту по внутренней лестнице крана и единственная защита от того, чтобы он не свалился вниз, это непосредственно стены самой конструкции.

Если честно, я всегда раньше думал, что у крана есть какой-то лифт или подъёмник для крановщика. Оказывается я ошибался и 90% всех высотных кранов не имеют таких подъёмников, поскольку это дорого и не очень удобно. Не буду вдаваться в подробности об этой опции, если интересно, то погуглите и найдёте ответы на этот вопрос, почему не ставят лифты.

Так вот, поскольку приходится работать на высоте крайне долго и спуск вниз бывает раз за смену на обеденный перерыв, а иногда и его не бывает, поскольку стоимость аренды крана крайне высока и многие работают без долгих перерывов на обед или обедают наверху. В связи с этим, мой знакомый тащит с собой на верхотуру рюкзак с продуктами и всем самым необходимым для жизни. Иногда вес такой поклажи достигает до 20 кг.

Куда ходят крановщики в туалет, работая наверху

Как говорит мой знакомый крановщик, у него вполне себе большая и уютная кабина, в которой есть даже шкаф для одежды и стол с чайником. Но вот туалетной кабинки или биотуалета не предусмотрено. Отсюда возникает главный вопрос, что делать, если сильно приспичит во время работы, куда бежать? На этот вопрос мой друг спокойно ответил,

что для экстренных случаев у него есть большая пластиковая бутылка на 2 литра и хороший, плотный пакет на зип замке. В общем вы всё сами сейчас поняли. Работают старые проверенные временем способы.))

Если честно вам сказать, мне наверное понадобился бы пакет ещё на полпути к кабине.)) Я не очень дружу с высотой и даже испытываю чувство дискомфорта, когда прихожу к знакомым на 16 этаж, уже не по себе. А тут работать на 70 метровой высоте, когда тебя периодически шатает, ну такое себе удовольствие. А вы что скажите, пошли бы в крановщики?

Моя работа: какие кошмары мучают крановщиков и для чего им турник в кабине?

Рассказываем о профессии «Машинист башенного крана».

Наша героиня — ижевчанка Анастасия Змеева, второй год работает на стройке крановщицей и может «одной левой» поднять 7-тонный груз. Их бригада строит дома и торговые центры. Сейчас возводят высотку на перекрестке улиц Клубной и Драгунова. Девушек в профессии — единицы.

Во время сильного ветра кран раскачивает с амплитудой в метр!

Раньше Настя работала продавщицей. Зарплата маленькая, должность материально ответственная, и тяга к высоте не покидала.

— Я прошла курсы в училище, — говорит Настя. — Сначала выучилась на машиниста козлового и мостового крана (их высота примерно 30 м), затем — на башенный кран (высота в среднем 50-60 м).

Получить «корочку» по специальности «крановщик» могут все. Например, курсы в учебном центре при Спецстрое России длятся 2 месяца. Обучение стоит 12 тысяч рублей. Но допустят работать не каждого. Отбор, как у космонавтов!

– На медосмотре проверяют вестибулярный аппарат — несколько минут крутят на кресле, затем нужно встать и, не пошатнувшись, пройти по прямой, — делится крановщица. — Сошел с дистанции — на высокий кран работать не пустят. Зрение должно быть отличным, но с линзами тоже можно. И, конечно, будущий крановщик не должен бояться высоты.

Сейчас строители к крановщице уже привыкли.

— Поначалу рабочие-узбеки меня фотографировали постоянно, — вспоминает Настя. — Я тогда еще блондинкой была, на 100-тонном кране — для них в диковинку.

Медосмотр у крановщиков, как у космонавтов! Нужен хороший вестибулярный аппарат и отличное зрение.

Крановщик весь день проводит в кабине машины. Обычно смена длится 8 часов с перерывом на обед. Но, когда работы много, приходится засиживаться и до ночи. Рассказывает второй наш герой.

Крановщик поднимается в кабину дважды: утром и после обеда. Весь путь — по обычной лестнице. Никаких лифтов и страховки!

— Моя кабина находится на высоте 70 метров — на уровне 19-го этажа, — объясняет Настя. Первые дни забиралась по полчаса. Но сейчас приноровилась. Прихожу на работу, включаю музыку в наушниках, за одну песню взбираюсь наверх. Спускаюсь за две минуты. Мы со строителями как-то на спор засекали — уложусь я в это время или нет.

Чтобы день прошел удачно, у Александра есть традиция.

— Я всегда с краном здороваюсь. Говорю: «Привет, дорогой, как спалось?», — делится крановщик. — Этот кран для меня, как родной: я получил диплом, пришел сюда работать, а его тогда только привезли с завода.

Со строителями крановщики общаются по рации. Правда, слова «майна» (вниз) и «вира» (вверх) используют до сих пор. Почему именно эти слова? На Руси было много итальянских архитекторов. Они руководили строителями на своем языке. Так эти термины и сохранились до наших времен.

— Первые недели наверху, конечно, страшно, — говорит Саша. — Сидишь там один, в стеклянном «аквариуме». Сильный ветер кран раскачивает с амплитудой примерно в метр. Все сжимается внутри, но сосредотачиваешься на работе.

Крановщиком Александр работает уже седьмой год, первые пару лет ему снился один и тот же сон.

— Видел, как кран мой падает и я в нем, — вспоминает наш герой. — О работе, наверное, много думал, да и страшно сначала было. Но в нашей компании очень строго следят за соблюдением техники безопасности. Работать нам нельзя уже при порывах ветра до 15 м/с.

В кабине стоит компьютер, который показывает скорость ветра. Не важно, поджимают ли сроки сдачи объекта или срочно нужно разгрузить машину — при сильном ветре я останавливаю работу. От перегруза современный кран защищает компьютер. Например, мой может поднять максимум 10 тонн. Вес больше поднять автоматика не даст.

Один из самых сложных моментов в работе — остановить качку груза во время порыва ветра.

— Рабочие, которые стоят внизу, не всегда понимают, что это не так просто и быстро, — говорит Александр. — Больше всего переживаю за строителей, которые уже перестали бояться высоты. Поднимается ветер, груз качает, боишься, как бы человека им не снесло. Вот это страшно! Он же насмерть может разбиться!

Со строителями крановщики общаются по рации.

К своей кабине крановщики относятся очень трепетно. Стены и пол в ней — стеклянные. Кабина оборудована компьютером, рычагами для передвижения груза, рацией, печкой, креслом, которое раскладывается, как автомобильное.

— Есть и частичная тонировка, чтобы хоть как-то спастись от летнего пекла, — рассказывает Александр.

Некоторые крановщики ставят в кабине радио, планшеты, устанавливают турники. Устаешь целый день сидеть, а так хоть размяться можно. Зарядку делают, приседают.

Температура в кабине, как дома — примерно плюс 24°C и выше. Крановщики сидят в ней без верхней одежды, на ногах — тапочки или носки.

— Так и ноги не устают, и пол кабины не пачкается. Через нижнее стекло мы видим все происходящее под нами на строительной площадке, — говорит Настя.

Жаль, кондиционера и туалета в кабине нет. Поэтому, когда приспичит, приходится спускаться вниз.

— А от духоты приходится окна открывать, — рассказывает крановщица. — Но у нас тут наверху такой ветрище! Поэтому насморк — это профессиональная болезнь многих крановщиков.

43 метра над землёй. Как работает машинист башенного крана

Белгородка Елена, крановщица с 33-летним стажем, рассказывает о тонкостях своей профессии

Как собирают строительные краны? Сколько груза можно поднять за один раз? Укачивает ли на высоте? Есть ли в кабине туалет?

Влюбилась сразу

«В 18 лет я окончила белгородское ПТУ № 17, обучение заняло год, потом сразу пришла работать на башенном кране. С тех пор уже 33 года не меняю профессию. До Белгорода я жила в Волгограде и никогда не задумывалась, как люди строят такие большие дома. Только став крановщицей, поняла. Никакой любви к высоте и башенному крану в частности не было, просто поступила и стала учиться.

Через два дня после 18-летия я уже оформилась на работу. Первой моей стройкой был новый БелГУ. Сначала задумали строить там корпус завода «Энергомаш», а в 1990-е всё переиграли и стали возводить университет. Первая стройка запомнилась больше всего. Там были глубокие подвалы, этажа на три вглубь, и я их засыпала грейфером (двухчелюстным ковшом – прим. ред.). Как‑то на стреловом кране копала песок и зацепила сваю. Как дёрнуло! Грейфер вырвался, свая осталась на месте, а я улетела с сидушки.

Коллектив и профессия очень понравились, я полюбила свою работу. А ещё через три года мне выдали квартиру в Майском. Если бы сейчас повернуть время вспять, то снова пошла бы учиться на машиниста башенного крана. Ты отвечаешь за всех, кто там под тобой. Тебе нужно ставить грузы в определённых местах, для этого нужны хорошие зрение и слух. Это тяжело. У нас рации появились только два года назад, до этого «майна» и «вира» кричали».

Работа в паре

«За это время краны усовершенствовали, в кабины поставили компьютеры. Они определяют скорость ветра и грузоподъёмность. При скорости ветра 14 м/с ты обязан остановить кран, как и при плохой видимости, обледенении, гололёде. Когда кран обледеневает, ждём, пока лёд растает, так как специального человека для очистки нет. Но это редко случается, у нас не те метеоусловия.

При работе на кране обязательна техника безопасности. Я могу что‑то делать только по команде своего стропальщика. Он их подаёт голосом и жестами рук.

Максимально я работала на высоте 43 м: наша организация строила 17-этажки в микрорайоне Новый. Кран раскачивается, порой укачивает, амплитуда качки около 2 м. Я первые два года качалась после работы, потом привыкла. Когда начинала работать, то было нестрашно. Сейчас уже понимаю, как это опасно. Но у меня аварийных моментов не было. А вот у других бывали».

Не улететь в шахту

«С краном может произойти всё что угодно: упасть сам кран или стрела, оборваться трос. В нашей организации все краны проходят техосмотр и качественно обслуживаются. На улице 5-го Августа в начале 1990-х кран упал из‑за крановщика. Он сбил тупиковые упоры на путях. Когда он доезжает до них, то они срабатывают и не позволяют ехать дальше, а тут не сработали. Он раз в них въехал, другой, потом они отошли, и кран сошёл с рельсов и свалился. Крановщик остался жив, но весь переломался.

Кабина размером 1,5х2 м и в высоту около 190 см. В ней сиденье, контроллеры, электрический шкаф и компьютер. Поднимаемся в неё по пролётам, лифта нет. Туалета тоже нет, приходится спускаться. На кран высотой с 17-этажный дом поднимаешься минут за 10.

Никакой системы безопасности в кабине нет, кабина просто прикручена к крану и ничем не усилена. У нас нет никаких верёвок, ремней безопасности или парашютов. В случае чего ты никак не спасёшься. В советские времена бывали обрывы тросов. Был случай, когда кабина с девочкой внутри оторвалась и мало того, что улетела на перекрытия, так ещё и в шахту лифта попала. Тоже выжила, но на кран больше ни ногой.

90 % таких случаев происходит по вине крановщика. Если не нарушать технику безопасности – не допускать перегрузов, работать в ясную погоду, чтобы чётко видеть и слышать команды, не работать на неисправном кране, то ничего страшного не случится.

Всегда очень страшно за тех, кто работает внизу. С тобой‑то ничего не случится, а вот с ними может. Бывали случаи, когда грузы падали на людей, убивали их или калечили. На одного моего бригадира однажды стрела упала, но ему очень повезло, его только тросы накрыли. Вылечился и дальше работал».

Тонкая работа

«Максимум мы поднимаем 10 тонн. По времени нет разницы, поднимать одну тонну или 10. Есть пять передач скорости подъёма груза, на 17-й этаж он доезжает минут за пять, это зависит от опыта крановщика. С точностью доставки груза у меня с самого начала не было проблем. Как в первый раз на БелГУ подняла груз, так и пошло. Мне просто показывают, куда опустить, и я ставлю. Мы работаем и по ночам. Для этого нам ставят мощные прожекторы.

С первого раза поняла, что если буду слушать советы окружающих ребят, то я поубиваю тут всех. Они не чувствуют кран, а я чувствую. Команды выполняю, но полностью стропальщика не слушаюсь. Это как водитель чувствует свою машину, так и я кран. Больше рассчитываешь на себя.

Работа бешеная. Тяжелее всего работать в ветер. Особенно когда что‑то надо срочно построить. Говорят «пожалуйста», тут уже некуда деться, просят всё‑таки. Приходится работать. Ты и так каждую тонну чувствуешь, а в ветер ещё сложнее её доставить до места. По изгибу стрелы я могу точно назвать вес груза, который поднимаю.

Многие думают, что мы там просто на кнопки жмём. Это совсем не так. Чтобы попасть в определённое место, порой нужно сделать 50 движений, чтобы качку груза убрать. Это тонкая работа, надо ведь не повредить стены и каменщиков. Смена длится 11–12 часов, и ты всё время в напряжении и должен быть в тонусе.

Кран на стройке почти не останавливается. И начальство зачастую не понимает, что крановщик устаёт, что у людей со временем теряется концентрация. Летом раствор подаём часто, так подаёшь малыми объёмами, чтобы он не засох. Подашь одному два ведра раствора, другому, смотришь, а там у третьего закончился».

Позади – пустота

«Вакансий машиниста башенного крана много. Не знаю, кто будет дальше работать, когда мы уйдём. У нас есть мужчина, которому уже за 70 лет. Многие приходят, но не остаются. Главная причина – маленькая зарплата. Я получаю в районе 40 тыс. И так по всей России. За границей машинисту башенного крана платят за каждый подъём, поэтому там на стройках грузы стараются в руках носить. С таким подходом я бы миллионером была.

Куда поставить кран, на стройке определяют специалисты. Я же смотрю расстояние до стен здания (чтобы было не менее 5–6 м), тормозные колодки (насколько они стёрты), концевики, ограничители крана, как сделано заземление и пути. Осматриваю тросы, барабан, проверяю масло в ходовой и кареточной частях.

Кран стоит на одном месте 1,5–2 года. Крановщик контролирует его состояние, и если что‑то кажется не так, то вызывает крановую бригаду. В электрику я не лезу, это вообще их работа».

Многотонный конструктор

«Стрела у крана составная, 35 или 40 м. Есть стреловые краны, в которых груз поднимаешь и, опуская, манипулируешь стрелой, а есть, где он перемещается на каретке. Я люблю кареточные краны, на них гораздо быстрее работать. На стреловом пока отъедешь, повернёшься, опустишь стрелу, потом обратно. Очень долго идёт работа.

Краны собирают и разбирают очень просто. Сначала опускают стрелу, а потом складывают как гармошку. Кран состоит из вставок. Одну убирают, кран опускают, и так до конца. Ходовую часть и поворотный круг убирают последними. Собирают в обратном порядке – сначала ставят башню, а потом подставляют вставки. Для всего этого есть сложная система тросов, электрики, мощные домкраты. Потом всё это железо увозит специальная техника.

В Белгороде все старые краны давно должны быть на свалке. Они выработали свой ресурс. Импортные в хорошем состоянии. Но если кран за свою жизнь не поднимал больше тонны и за ним хорошо ухаживают, то он и 150 лет прослужит. А если он без перерыва строил панельные дома, где панели бывают по 9 тонн, то его лучше списать.

Сегодня мало кто остаётся в профессии. Из тех, кто выпускался со мной, в Белгороде на кране работают всего три человека».

«Я узнаю коллег по ушам». Репортаж из кабины башенного крана

На днях в редакции мне назначили интервью с крановщицей. И чтобы прочувствовать, каково карабкаться каждый день на вершину металлической высотки, мы решили самостоятельно забраться в кабину башенного крана. Оказалось, что подняться наверх — самая простая часть задания. Чтобы человека пустили на высотку, нужно сначала пройти обучение и медосмотр. А потом еще инструктаж на стройплощадке.

Сначала корочки

Работой на высоте считается любое действие, если ваши ноги находятся в двух метрах над землей (точнее – 180 см) и рядом обрыв. Это правило, по которому теперь почти всех строителей заставляют получать корочки.

Чтобы получить удостоверение, нужно прослушать четырехчасовую лекцию в маленьком душном кабинете. Когда я пришла на обучение и огляделась по сторонам, увидела, что вокруг одни мужчины. Человек тридцать мигрантов, которые собираются ремонтировать фасады.

Лекцию вел промышленный альпинист. Сначала он зачитывал правила, а потом объяснял, что на практике они не работают. В России перед высотником ставят задачу, и чем быстрее он ее сделает, тем скорее получит деньги. За безопасность отвечаешь сам. Рассказывал, как его коллеги падали с высоты, отчего разбилась пара под Каменск-Уральским и как работают высотники в Европе. Мужчина у окна храпел, и это всех веселило.

Затем врачи

Хоть медосмотр и платный (чуть больше трех тысяч), очереди никто не отменял. Я пришла в клинику «ММЦ Здоровье» в девять утра. Женщина у регистратора требовала, чтобы ее провели к окулисту прямо сейчас — вчера она просидела у дверей весь день и так и не попала на прием. Я поняла, что тут я застряну надолго.

В списке 17 кабинетов. За полтора часа я разделась у дерматолога, заполнила анкету у нарколога, села в кресло гинеколога, дыхнула в трубку, сдала кровь, с закрытыми глазами потрогала нос, задержала дыхание на флюорографии…

И все, осела в очереди к офтальмологу. Тут я провела два с половиной часа, потому что постоянно приходили новые «язанималы», люди ругались и чуть ли не дрались. Все знали, что этот врач принимает дольше всех, и пройти его с привычным «ничего не беспокоит» не получится. Один мужчина пошел жаловаться главврачу. А я проскочила. И действительно, офтальмолог внимательно осмотрела мои глаза и посоветовала сходить на прием к своему окулисту — заподозрила отслоение сетчатки. Но это не помешало мне спустя два дня получить результат: «К работам на высоте допущена».

Потом наверх

Крановщица Светлана Щавелева ждет меня на высоте 72 метров. Она сейчас монтирует 23-этажный дом в новом ЖК «Восход» на ЖБИ. Чтобы подняться в кабину крана, нужно надеть спецодежду: цветной жилет и перчатки, выслушать правила безопасности и расписаться в журнале. Главное при подъеме наверх — не высовываться из-за ограждений.

Чтобы я могла подняться, кран останавливают, и он перестает кататься по рельсам. Я боялась, что если вдруг подскользнусь наверху, то пролечу до земли. Но оказалось, что кран разделен пятиметровыми пролетами, и если и упадешь вниз — то только на пару метров.

Чтобы не бояться, я смотрю только на желтые перекладины перед собой. Со мной карабкается инженер Денис — он следит за краном, и если что-то в нем сломается — чинит. И еще Денис следит за мной — если я впаду в ступор, именно он будет меня спускать. Через каждый три-четыре пролета мы останавливаемся и осматриваемся по сторонам. Я перевожу дыхание и привыкаю к высоте. Незаметно мы уже оказались выше соседних десятиэтажек, и на горизонте появился Шарташ. Больше всего я переживаю, что айфон выпадет из кармана.

Мне почему-то кажется, что площадки между лестницами становятся все уже и уже. «Это не похоже на приступ паники», — говорит Денис. «Обычно, если человек боится, начинают трястись руки».

Когда мы преодолеваем последнюю лестницу, из кабинки выглядывает Светлана. Она — крановщица с десятилетним стажем. Первый раз забралась на высоту в 18 лет, сейчас ей 45 лет. Говорит, что любовь к высоте у нее наследственная — мама тоже работала крановщицей.

В кабине стоит кресло, которое откидывается назад. Светлана на нем спит во время обеденного перерыва. Еду разогревает рядом с печкой-обогревателем. Тут же стоит и горшок, чтобы ходить в туалет.

Стеклянные стены кабины занавешены голубыми шторами, на полочке стоит чай с сахаром, недалеко висит бинокль — его принесла коллега Светланы, чтобы смотреть по сторонам и отдыхать от работы.

Пол тут наполовину стеклянный. Светлана наклоняется и сквозь решетку смотрит на всех рабочих внизу. Они выглядят как двигающиеся белые точки.

— Как вы их различаете, они же все в касках?
— Да я так долго работаю, что всех уже по затылкам и ушам узнаю, — смеется она и уточняет, что зрение вдаль не падает, только вблизи уже начинает садиться.

— Вам никогда не было страшно?
— Нет, я сразу чувствовала себя комфортно. Стажировалась я после училища в своем родном городе Новоуральске. Правда, все краны там были не выше девятиэтажки.

— Если привыкаешь к высоте — это навсегда?

— Нет, у меня несколько знакомых со временем начали бояться. Теперь говорят, что ни за какие деньги не полезут в кабину.

— Стекла тоже сами моете?

— Да, каждый раз стараемся два литра воды с собой брать, чтобы окна протирать и посуду мыть. Вниз во время работы я очень редко спускаюсь, только если начнется резкий ветер. Однажды гроза так неожиданно появилась, что я еле спуститься успела — кран трясло туда-сюда.

— Какие мышцы устают, если каждый день подниматься и спускаться?
— Ягодицы и руки. Первое время тело болело, а теперь уже привыкло.

— Работа на кране — это работа для интроверта? Вы же весь день вдали от людей проводите.

— Ну и что, со мной через рацию вся стройка общается. Если вдруг кран встанет, без меня никак.

— То есть вы чувствуете себя королевой стройки?

— Да, конечно. Я же тут выше всех. Мне больше нравится, когда я тут, а остальные — внизу.

Профессиональные болезни крановщика, как и у любого сидячего человека: отек ног, боли в спине. Подъем наверх за физкультуру не считается — он совсем быстрый (у Светланы занимает десять минут). Мы успеваем поговорить только минут 20 — Светлану по рации просят поднять чашу с раствором.

Она заводит кран, и кабина начинает поворачиваться — вот тут мне становится страшновато, и я хватаюсь за стены. Светлана ждет, пока чашу подцепят канатами, поднимает ее и переставляет в другое место.

А нам уже пора спускаться. Когда я встаю на землю, чувствую, что голова немного кружится и ноют ладони — появились зачатки мозолей.

Внизу жарко. Я вспоминаю, как приятно дул ветер наверху. И только на земле понимаю, почему Светлана называет свою работу самой лучшей на свете.